hunter Тетерев

Техник

Administrator
Команда форума
Кулинар
У вас не достаточно прав для просмотра содержимого Войдите или зарегистрируйтесь.


Л.П Сабанеев
Осенний и зимний образ жизни тетерева

* При составлении этой, четвертой, главы, именно что касается образа жизни тетеревов и охоты на чучела, я пользовался главным образом своей статьей «Тетерев и охота на чучела в Екатеринбургском уезде», помещенной в «Журнале охоты и коннозаводства» за 1872 год. К ней сделано, впрочем, много необходимых добавлений и примечаний.

С начала сентября молодые тетерева, совершенно вылинявшие и сравнявшиеся со старыми, как уже сказано, окончательно выбираются на опушку лесов ближе к поляне и кормятся исключительно хлебными зернами. С этого времени они все чаще и чаще замечаются на деревьях и собираются все в большие и большие стада. Прежде всего, как мы видели, стаиваются старые косачи, нередко в конце августа, и, выбрав известную местность своим постоянным или временным пребыванием, они начинают свои утренние и послеполуденные перелеты из болотистой чащи — места своего ночлега — в поле и опушку и обратно. Вскоре вслед за ними в Средней России не позже последних чисел сентября окончательно стаиваются молодые косачи и рябушки, причем вообще первые пристают к старым косачам, последние летают отдельно от них вместе с старками и холостыми тетерками. Последние обыкновенно, подобно старым косачам, составляют т. с. ядро формирующейся стаи тетерок.
К этому времени оканчивается уборка хлеба, который или свозится с полей, или кладется тут же на месте в скирды и клади; начнутся утренники, даже настоящие морозы, и пожелтевший лист облетает все более и более. Лес постепенно оголяется, и тетерева уже большую часть дня проводят на деревьях поблизости жатв и паров, куда они уже слетают не столько ради корма, сколько по привычке. С октября главную пищу тетеревиных стай составляет уже березовая почка, и только в тех местностях, где, как, напр., в большей части Пермской губернии, хлеб остается на полях, клади овса и пшеницы подвергаются их нападениям до поздней осени, иногда даже до средины декабря. В таких случаях ущерб, приносимый тетеревами, при значительном количестве последних бывает иногда весьма ощутителен, тем более что во всем Зауральском крае клади всегда делаются не круглые, а четырехугольные и нередко бывают длиною до 15 и даже 20 сажен. Таким образом, все верхние и крайние снопы делаются добычей тетеревов и обиваются ими почти начисто, так что не стоят молотьбы, а это составляет, по крайней мере, десять, иногда до двадцати пудов. Если же принять во внимание то обстоятельство, что тетерева нападают еще ранее на хлеб, сложенный в суслоны, то для нас будет понятно, почему эта благородная дичь при своем изобилии может быть причислена к числу весьма вредных животных для сельского хозяйства. Отсюда видно, что там уже не может быть таких законных оснований на полное запрещение осенней и зимней ловли и вообще различных губительных способов добывания тетеревов.
Всю долгую осеннюю ночь и полдневные часы вся стая сидит в болотистой чаще или кардашнике, в густых приречных и приозерных уремах и ночует в густой осоке, изредка под хворостом и кустами. На севере местом ночлега нередко служат также моховые болота. Отсюда она с восходом вылетает на жировку и в одиннадцатом часу возвращается обратно в крепь, снова вылетая в более открытые места сначала в четыре, потом в три и, наконец, в два часа пополудни. Перелеты эти совершаются не вдруг, не целым стадом, а тетерева летят один за другим, постепенно. Стоит только одному, вероятно вожаку, потянуть на опушку или болото, как тотчас вслед за ним показывается другой, третий, штук по пяти, и только когда стая весьма многочисленна — по десяти и более штук одновременно. Все стадо дружно поднимается только в том случае, когда завидит хищную птицу — ястреба, сокола или подорлика, которого тетерева, впрочем, боятся гораздо менее первых хищников, нередко угоняющих стаю за несколько верст, разбивающих ее на меньшие стада, иногда надолго отваживая тетеревов от выбранной ими местности.
Каждая стая действительно с ранней осени иногда до глухой зимы придерживается известного района и, как мы видели, большею частию выбирает такое место, где поблизости от полей и небольших перелесков находится болотистая чаща. Район этот обыкновенно занимает около трех квадратных верст, иногда впрочем, и вдвое и почти всегда имеет вид более или менее длиннной полосы( Исключения бывают только в сплошных лесах. Впрочем, на севере и в Сибири по преимуществу тетерева держатся осенью и зимой в долинах рек и речек — в падях, что обусловливается произрастающими здесь березами и другими лиственными деревьями ), иногда следующей расположению лесных колков, перелесков, а потому и неправильной формы. Выгнать стаю из пределов этой полосы стоит иногда очень большого труда, что хорошо известно всякому стрелявшему осенью на чучела. Как ни стараешься другой раз выгнать тетеревов на другое место — поблизости, вся стая продолжает летать взад и вперед, и потребно очень много верховых загонщиков, чтобы заставить ее перелететь за какой-либо участок леса.
Стаи тетеревов осенью, очевидно, достигают гораздо большей численности, чем весной на токах, когда они уже значительно редеют. В тетеревиных местах при благоприятном выводе эти стада весьма часто заключают в себе до пятидесяти, до ста и более особей. Такое количество тетеревов замечается даже в лесных уездах некоторых средних губерний, а в Оренбургской, Уфимской и южной половине Пермской стада достигают нескольких сот штук: я сам видел в предгорьях Екатеринбургского Урала (именно около реки Зюзилки) стаи, заключавшие в себе не менее 500 тетеревов. Впрочем, это составляет уже крайне редкое явление и обусловливается тем обстоятельством, что сюда, т. е. в березовые рощи предгорий, переселяются все тетерева, выведшиеся в самом Урале. Всего многочисленнее бывают стаи косачей, что зависит от того, что они собираются с гораздо больших расстояний, чем тетерки, которые вообще более привязаны к месту, где они вывели или вывелись. Последнее, т. е. более дальние перекочевки косачей, подтверждается моими наблюдениями в Екатеринбургском уезде, дальше от хребта: в лесах Куяшской и Тибуцкой дач косачи осенью, несомненно, многочисленнее рябушек, между тем как ближе к Уралу замечается совсем обратное явление и стаи тетерок имеют значительный перевес над косачами. Следует, впрочем, оговориться здесь, что, быть может, это обстоятельство объясняется редкими башкирскими лесами, прилегающими к Уралу, очень любимыми тетерками по изобилию ягодного корма и неудобными для самцов, которые всегда, во всякое время года, не говоря о летнем, придерживаются более густых лесов и предпочитают чащу редколесью.
Вся стая вылетает из болота на жировку в известном постоянном направлении, от которого уклоняется только в исключительных случаях. Обыкновенно она садится в ближайшую противоположную болоту опушку и, посидев некоторое время на деревьях, спускается на жниво, гороховище или кладь, причем последняя нередко издали чернеет от покрывающей ее массы птицы. Но и с деревьев тетерева спускаются не вдруг, а также постепенно, один за другим, как это замечается при каждом перелете из болота в опушку и обратно. Наевшись хлебных зерен, тетерева обыкновенно летят на пары, т. е. пашню, совсем подготовленную к будущему весеннему посеву, и выбирают из земли мелкие камешки и клюют во множестве растущую здесь паровую траву, или торицу (spergula arvensis) 4 . Весьма замечательно, что позднею осенью при низком стоянии барометра тетерева так сильно валятся на землю и пары, что нередко нет никакой возможности загнать их на деревья. Это доказывает, что березовики, подобно другим птицам, вообще отличающимся своею восприимчивостью, весьма чувствительны к изменениям атмосферы.
Обыкновенно тетерева с земли снова подымаются на деревья и, посидев на них некоторое время, начинают обратный перелет на болото. Нередко, однако, особенно в позднюю осень, вся стая остается полдневать на опушке и, пощипав почек, отдохнув здесь несколько часов, погревшись на солнышке, опять летит кормиться на пашню и только перед закатом удаляется в болото; здесь тетерева некоторое время (не более получаса) сидят спокойно в чаще и с наступлением сумерек один за другим сваливаются в осоку, вообще высокую траву, где и ночуют. В теплые ясные сентябрьские и октябрьские вечера молодые, окончательно вылинявшие косачи нередко бормочут, но, как уже было упомянуто, этим и ограничивается сходство этого бормотания с весенним токованием: здесь, как у всех молодых певчих птиц, мы встречаемся только как бы с пробой голоса.
Не все деревья на опушке одинаково посещаются осенью тетеревами. Зимой, когда березовая почка окончательно заменит зерновой хлеб и сделается их главною пищею, тетерева садятся или в чаще, или на очень густые деревья, где им вместе тепло и много корму; но осенью, пока хлебные клади еще не совсем обиты, вообще когда еще нет больших морозов и снег не покрыл землю, стаи всего более любят садиться на так называемые сухары, под-стоины и кокоры — высокие сухие деревья с обломанными и немногочисленными сучьями. Чем ближе подобная сухара к опушке и обычному направлению перелетов, тем чаще садятся на нее тетерева: нередко они сплошь занимают все ее сучья, так что все дерево издали кажется как бы усаженным целым стадом галок. Нередко на одной такой сухаре видишь штук пять, десять, даже двадцать и гораздо более тетеревов, и каждая стая имеет в своем районе одно или два таких любимых дерева, на которые садится исключительно пред всеми другими. Этот обычай имеет очень важное значение для охотника на чучела: нередко от неудачно выбранного места для шалаша охота бывает совершенно неудачна, и вся стая продолжает упорно садиться на одну такую сухару, саженях в пятидесяти от охотника. Заметим кстати, что в березовых лесах, сколько мы наблюдали это в Зауралье, тетерева садятся на хвойные деревья только в сильные морозы, но в смешанных лесах, а тем более чистом или почти чистом краснолесье, разумеется, очень часто видишь их на соснах, а в особенности на елях, хотя, конечно, все-таки и здесь они кормятся исключительно на березах.
Обыкновенно тетерева совершают свои перелеты на известной высоте от земли, именно немного ниже самых высоких деревьев, если летят низом, и довольно высоко, если летят открытым местом. В чаще, само собою разумеется, они летят тоже выше леса. Сильный ветер, однако, всегда изменяет вышину, а нередко самое направление полета: тетерева при сильном противном ветре летят открытыми местами постоянно низом и огибают опушки; одним словом, придерживаются более защищенных местностей: полями и высоко они летят только по ветру. В непогоду, дождь и снег они почти всегда сидят в чаще или на нижних сучьях толстых деревьев, которые бы не колебались ветром; в это время стая редко посещает клади и жнива и ограничивается почти одной березовой почкой и сережкой. В начале осени, когда тетерева только что собрались в стаи и начали садиться на верхушки деревьев, они исключительно сидят на земле, подбирая здесь упавшие березовые семена и семена некоторых мотыльковых (стручковых) растений — vicia, Zathyrus и др. 5 . После сильного дождя, раннего и сильного инея, позднею осенью и в начале зимы тетерева тоже редко садятся высоко на деревьях и в первом случае обыкновенно сидят на земле, в последних — исключительно на нижних сучьях, как можно ближе к стволу. Вот в это время в особенности сказывается предпочтение, отдаваемое тетеревами сухим деревьям: после дождя и кур-жака можно быть уверенным, что там, где много тетеревов и мало подстоин, увидишь тетеревов почти на каждой сухаре. Наконец, глубокою зимою, особенно при обилии выпавшего снега, тетерева не только ночуют, но иногда даже днем зарываются в снег, на чем и основана весьма оригинальная зимняя охота на этих птиц, т. н. охота на тетеревов из ямок, описание которой будет помещено ниже.
Вообще с первых чисел декабря, иногда ранее, когда снег окончательно покроет все жнива и пары, верхние снопы кладей окончательно обобьются, наступят сильные морозы, тетерева почти прекращают свои перелеты и держатся весь день в густом березняке: только в полдни и ясные дни они вылетают на опушку — погреться на солнышке. С этого времени стаи перестают так упорно держаться известной избранной ими местности и, не разбиваясь, однако, на более мелкие, ведут уже более бродячий образ жизни. Вместе с окончанием правильных утренних и послеполуденных перелетов кончается чучелиная охота; начинается весьма добычливая ловля тетеревов — шатрами, фальшивыми кладями и различными другими ловушками, основанными на приманке птицы овсяными и гречишными снопами.
В конце января или в начале февраля тетеревиные стаи, перекочевавшие издалека, как это часто замечается на севере и в Урале, мало-помалу возвращаются в свое летнее местопребывание. Нередко также в это время, особенно в холодные и суровые зимы, тетерева приближаются к жилью, а иногда даже посещают более отдаленные от селения овины. Случается, что они залетают тогда и в города. Так, по свидетельству Михайлова( Михайлов. «Охота в лесах Архангельской губ», 1868, стр. 160. ), подобные бродячие стаи тетеревов показались в 1866 году в Архангельском общественном саду, и часто можно было наблюдать, как они перелетали с места на место, рассаживаясь по крышам домов.
Вот краткий очерк сравнительно немногосложной осенней и зимней жизни полевого тетерева. Подробности же этой жизни будут указаны вам далее — при обзоре различных осенних и зимних охот и способов ловли.
 
Последнее редактирование модератором:
Назад
Сверху